Details

Чёрный аист - Белая тень


Чёрный аист - Белая тень

К 30-летию «чёрной даты» - катастрофы на Чернобыльской атомной электростанции
1. Auflage

von: Liselotte Pottetz

6,99 €

Verlag: Edition Digital
Format: PDF
Veröffentl.: 18.12.2016
ISBN/EAN: 9783956557521
Sprache: Russisch
Anzahl Seiten: 158

Dieses eBook enthält ein Wasserzeichen.

Beschreibungen

Пара аистов, страдает от темных предчувствий, мигрирует с юга на родину в беларуси, стране лесов, озер и болот. Через несколько дней после их прибытия, 26 апреля 1986 года на Чернобыльской АЭС, разрушает их жизнь, угрожает существованию животных и людей, так.
Para aistov, stradayet ot temnykh predchuvstviy, migriruyet s yuga na rodinu v belarusi, strane lesov, ozer i bolot. Cherez neskol'ko dney posle ikh pribytiya, 26 aprelya 1986 goda na Chernobyl'skoy AES, razrushayet ikh zhizn', ugrozhayet sushchestvovaniyu zhivotnykh i lyudey, tak.
Часть первая: Подставляли сердца радиации
Айва и Ай
Больной из-за Чернобыля
Распятые на кресте
Кто заказывает музыку?
Правда с гарниром лжи
Ты убийца, Чернобыль!..
Здоровье оставили в зоне
Часть вторая: Чернобыль 30 лет спустя
Припять - мёртвый город
Люди в мёртвой зоне
Маркетинг Чернобыля
Тридцать мгновений недоумения, тридцать лет расплаты
Жизнь с Чернобылем
Вместо заключения
Некомпенсированные риски Белорусской АЭС.
1. АЭС опасны и без аварий.
2. «Дешёвая энергия» - финансовая удавка для наших детей и внуков.
3. Проблема ядерных отходов не решена нигде в мире.
4. Зависимость от дорогого и дефицитного сырья.
5. «Кадры решают всё». Но их в Беларуси нет.
6. Системные риски.
05.05.1939 geboren in Basyrjamka, Kreis Akkerman (jetzt: Belgorod-Dnjestrowskij) am Schwarzen Meer, in Bessarabien zwischen Dnjestr und Prut, jetzt Ukraine und Moldawien. Die Eltern Emil Elhardt und Ella Elhardt geborene Schulz waren Bauern, insgesamt fünf Kinder.
Im Herbst 1940 Aussiedlung aus Bessarabien („Alle Deutschen heim ins Reich!“) – Lagerleben
1941-1945 Bauernhof im Warthegau (jetzt Polen)
Januar 1945 Flucht mit dem Pferdewagen nach Strenz-Naundorf (Sachsen-Anhalt), Neubauern-Siedlung
Ab 1945 Grundschule Strenz-Naundorf, Zentralschule Gnölbzig, 10-Klassen-Schule Könnern, Oberschule Bad Frankenhausen (Kyffh.). Abitur 1957
1957 - 1960 Pädagogikstudium am Pädagogischen Institut Leipzig in den Fächern Deutsch und Russisch. Staatsexamen.
Qualifizierungs-Lehrgänge in Moskau, Rostow am Don, nach der Wende Moskau/Leningrad, zweijähriges Fernstudium am Puschkin-Institut Moskau.
1960-1982 Goetheoberschule Mügeln, 1982-1990 Heinrich-Rau-Oberschule Altmügeln, 1990 Kreisschulrat im Landratsamt Oschatz, 1991-1999 Thomas-Mann-Gymnasium Oschatz, ab Juli 1999 Ruhestand, Übersetzungen ins Russische.
1959 Heirat, eine Tochter, ein Sohn, vier Enkel, zwei Urenkel
Bibliografie:
2003: Erstausgabe „Welcher Heimat gehört unser Herz?“ im MS-Verlag Oppeln, 3. erweiterte Auflage im Verlag Walbrzych „Mirwal art“ im April 2015
2004: „Lasst uns ihrer gedenken!“. Schicksale von Opfern des Zweiten Weltkrieges in Briefen und Erinnerungen von Zeitzeugen, Verlag Walbrzych „Mirwal art“. 2005 in russischer Sprache unter dem Titel: „Nje sabudjem ich!“ (gemeinsam mit Anatol Barowski aus Gomel in Belorussland)
2006: In Zusammenarbeit mit Anatol Barowski das Tschernobylbuch „Schwarzer Storch – Weißer Schatten“, Neuauflage 2016
Я никогда не был на войне - родился в мае сорок третьего года, когда в родной деревне Крушники находились фашисты. Жители деревни прятались в лесу, жили в куренях - землянках.
Но мне часто снится война, как будто бы воспоминания о том времени отпечатались в моей памяти на всю жизнь.
В ту страшную и чудовищную ночь апреля восемьдесят шестого года мне приснился сон. Огромная толпа народа, тревожный гул, крики, и - чувство рождения внутреннего страха и непонятной тревоги. Мы стоим молча и смотрим почему-то в небо. Рядом - знакомые и незнакомые люди, живые, и те, кто ушел в мир иной, но они стояли среди живых, так же что-то ожидали...
Отчаяние и безнадежность в нашем ожидании...
Бабушка Анастия, которой уже более десяти лет нет среди нас на этой земле, крестится и шепчет:
- Услышь, Господи, молитву мою! Мы же ни в чём не виноваты...
Все начали молиться. И во сне у меня от предчувствия большого горя сжималось сердце, готовое было выскочить из груди. Оно, сердце, переживало за людей, за детей, которым угрожало что-то ужасное и непоправимое...
Что-то страшное, с острыми когтями, тянулось к моему горлу, вцепилось в него и начало душить - всё крепче и крепче. Я чувствовал отвращение, со всех сил отталкивал от себя, вырывался, как мог, - но скользкие и цепкие пальцы невидимого чудовища въедались в моё тело, запуская когти всё глубже и глубже... Отчаявшись, подумал: «Не вырваться, погибаю...»
И - закричал, зовя кого-то на помощь...
Крик мой из сна перешёл в явь...
Долго я не мог придти в себя, не понимая, что произошло, и где я нахожусь, почему я весь мокрый, - как будто выполз из грязной реки...
Нам же не сообщили, что произошел взрыв атомной энергии на Чернобыльской атомной станции, который ученые всего мира признают самой крупной катастрофой двадцатого столетия. Мы вообще не знали, что рядом с нами спала-дремала до поры до времени это чудище - змея с ядовитым жалом.
В Наровле, когда приезжал туда, раньше слышал, что местные жители на легковых машинах ездили в город энергетиков, в Украину, чтобы купить дефицитной, тем более, дешевой, колбасы - будто бы там, в том городке Припять, было всего вдоволь...
Под вечер к нам гости в Гомель приехала жена брата из Мозыря - Валентина Боровская, преподаватель родного языка и литературы в профессиональном училище геологии, сказала, что слышала от людей, будто бы на той станции произошёл какой-то пожар...
И больше - никакой информации.
Включаю радио - песни и танцы. Телевидение - песни и спектакли. И никакого намёка на тревогу. Разве что удивил и насторожил один факт - гомельские телевизионщики в странице о погоде показали одну только картинку Гомеля, сказав при этом, какое состояние температуры воздуха в областном городе. Про районные центры - полное молчание.
Все радиостанции мира в своих передачах высказывали волнение за наше здоровье, переживали за нас, но и недоумевали, как это в Стране Советов -
большевистской и кагэбистской - умеют держать в строжайшем секрете и тайне факт такой огромной катастрофы...
Зарубежные радиоголоса обращались к нам, зная, что мы слушаем их, с ценными советами - в какой мере нужно употреблять йод с водой, закрывать обязательно форточки, мыть обувь, придя с улицы, прятать в целлофановые пакеты продукты питания, когда идём из магазина...
И я впервые услышал от «Свободы» и «Немецкой волны» о том, что же произошло на Чернобыльской атомной станции. Оказалось, что радионуклиды от станции залетели далеко за границы Беларуси и Украины, что практически вся таблица Менделеева легла на территорию моей республики... Ужас! Я сжал руками голову, представив размер трагедии, ужаснулся, что в тоталитарной большевистской системе человек, а в данном случае беларус, ничего не стоит... Он - пыль, он - ничто, он - беззащитен, бесправный и никому не нужный.
И подумалось: «Неужели те детские, а потом и взрослые, тревожные сны предупреждали меня, не давали душевного спокойствия, настраивали ещё с малых лет на неизбежную беду?!?»
Невидимые, но ядовитые чёрные стрелы впились и въелись в белорусскую землю - в наибольшую и лучшую часть её территории.
И опять, в который уже раз за тысячелетие, народ Беларуси очутился в железных и безжалостных тисках геноцида - физического и духовного, но на этот раз - атомного...
Спустя несколько дней в районных городках области, и уже в самом Гомеле, взрослые и дети (и - дети?!) вышли на первомайскую демонстрацию. Руководители области - Камай и его свита - решили показать своим партийным босам в Москве, и, в первую очередь Михаилу Горбачеву, что ничего страшного на Гомелыцине не произошло, что вон как мы Первомай восславляем, так что причин для волнения у белорусов нет.
И проходил тот парад под звуки бравурных и мажорных мелодий - «от Москвы до самых до окраин...», и справа и слева от трибуны огромные портреты членов Политбюро, и звучала здравица в честь ленинской партии... И носилась в воздухе чёрным облаком чернобыльская пыль, сыпался тот ядовитый пепел на головы мальчишек и девчонок с бантиками на голове, которые исполняли на площади Ленина перед партийным начальством танец Смерти и Позора... Позора своей страны, своего коммунистическо-социалистического бытия...
Сколько потом было про это разговоров! Заместитель председателя исполкома Крутовцова глотку рвала, опровергая тот факт, утверждала во всеуслышание, что детей, дескать, на демонстрации не было.
Но все удивлялись - как можно спрятать то, что не пряталось? Те же дети расскажут, и рассказывают правду о том первомайском дне. И сколько их после этого заболело - Боже мой!? И это еще раз доказывало, что главное достоинство и задача КПСС и Правительства - умение врать, кривить душой, искажать правду, прятать её за семью печатями, и всё это подгонять под гриф “секретно”.

В те дни железнодорожный вокзал был переполнен-забит людьми, которые спасались бегством из опасной зоны: брали билеты туда, куда давали, но только бы подальше от радиации. То зрелище и напоминало настоящую войну - ужасную, невидимую и жестокую. Все превратились в беженцев - всё повторилось через сорок с лишним лет.
Что было написано на лицах тех людей, что убегали из Гомеля, прочитать было не тяжело, но и смотреть на них было невозможно. Это была боль Беларуси, это было проклятие врагам Беларуси... Но это выглядело и как надежда - слабенькая-слабенькая: «А, может, оно как-то еще и обойдется, пройдет мимо... кто-то придёт к нам на помощь...»
Боже, услышь мою молитву!..
Иван Солёнов, начальник областной гидрометеослужбы, позже рассказывал мне:
- Знаешь, ложь всё это, когда они говорили, что ничего не знали!.. Они отлично владели информацией и обстановкой в те дни! 0,8 ми- лирентген в час - вот такая шкала была уже известна. Мы пользовались теми же приборами, что и японские специалисты. А версия о том, что у нас не было чем измерять радиацию, не выдерживает никакой критики, - это полнейший бред. Смешно и горько слышать такое. Если бы у нас в Гомеле выпал такой дождь, как за Веткой, то у нас было бы 22 кюри по цезию. Мы стремились, мы хотели сказать правду об уровне загрязнённости, но к нам приехали работники КГБ и запретили это делать. Запретили строжайшим образом! Не знаю, из каких только соображений... Первые данные (правдивые, утверждаю, цифры) мы официально сообщили только через... два года. Спустя два года! Не абсурд ли это?
Ещё и какой абсурд! И мы говорим сегодня, что невозможно найти виновных. А их и искать не надо, они все перед нами, они все перед нашими глазами.
Своими бездействиями и запретом на правду доказывали свою виновность. Только, к большому сожалению, у нас в стране нет таких правовых органов, которые бы занимались защитой наших прав и наказывали тех, кто наносил непоправимый вред своими преступными действиями здоровью белорусского народа...
Сегодня мы знаем значительно больше об атомном взрыве в Чернобыле. Значительно больше, но ещё далеко-далеко не всё... Не о пожаре, не об аварии-катастрофе, а об атомной войне, в конце концов, потому что Хиросима против этого взрыва - мелочь.
В печати, правда, появилось потом много смелых и квалифицированных публикаций. Многие из них были встречены, что называется, в штыки. Атомные магнаты-заправилы назвали их некомпетентными и непрофессиональными. За семью печатями прятали они секреты Чернобыля... Даже ещё дальше.
Мы немного вольнее и осторожнее вздохнули, когда были напечатаны первые карты-схемы территорий, которые загрязнены радионуклидами. Тогда же и началась борьба белорусских и московских учёных за разницу концепций в 35 бэр.
Мы, в конце концов, начали просить помощь не у «старшего брата», который в очередной раз подтвердил своё право на диктаторство и эксплуататора, а у мирового сообщества, - мы послали тревожный сигнал «SOS» в разные страны мира. Тот сигнал и сегодня звучит в эфире. Это стучат удары наших сердец. Это наша надежда, это наше спасение...
Первый секретарь ЦК КПБ (центральный комитет коммунистической партии Беларуси) Е.Соколов в феврале, после митинга в Минске, сказал, что руководство республики отказалось в начальный период катастрофы на ЧАЭС от тех средств, которые выделялись страной (ещё - СССР) для ликвидации этой беды потому, что «основные ресурсы» были пущены на то, чтобы остановить реактор.
Чем руководствовался секретарь? Им руководила забота о белорусском народе? Да нет, он себя возвысить этим хотел, показать московским босам, что он владеет ситуацией в Беларуси, и что на месте картина виднее, что её не надо драматизировать... Преступное решение! Бесчеловечное и безжалостное! Но чисто коммунистическое, чисто партийное, насквозь пронизанное ЛОЖОЮ!
Когда же настало время действовать дальше, то оказалось, что ни союзная, ни наша, республиканская, наука, в сущности, не имела точной информации о катастрофе. В мировой практике такого случая, такой катастрофы еще не было. Это означало, что в последнее время появилась не наука, а только ростки науки и в союзной академии, и в нашей.
Как легко можно притвориться дураком, и быть ни в чем невиновным, даже избежать того учреждения, где вылечивают от этой болезни - от психического расстройства!

Diese Produkte könnten Sie auch interessieren:

Eine Frage der Chemie
Eine Frage der Chemie
von: Bonnie Garmus
EPUB ebook
19,99 €
Morgen kann kommen
Morgen kann kommen
von: Ildikó von Kürthy, Peter Pichler
EPUB ebook
9,99 €
Der Papierpalast
Der Papierpalast
von: Miranda Cowley Heller
EPUB ebook
10,99 €